От автора
Есть люди, общение с которыми помогает жить. Вот так поговоришь, и приходит понимание. Наши диалоги с Галиной Тимофеевной Карелиной считаю большой ценностью и всеобщим достоянием. Так родилась книжка «Не о себе – о времени и о людях, на которых держится мир», суть которой точно отражена в названии. Сейчас мир несколько пошатнулся. Есть ли люди, которые его удержат, и хватит ли у них сил? Наш диалог продолжается…
На вопросы «Авансцены» отвечает народная артистка России, легенда Александринского театра, в котором служит с 1956 года, Галина Карелина.
Вчера еще были…
Люди… Мне вспомнилась Зоя Васильевна Давыдова. Она служила режиссером на Ленинградском радио. Поставила сотни радиоспектаклей, создала тысячи передач, которые шли на всесоюзный эфир. Все, что она делала, было своеобразной миссией, основная цель которой – сделать этот мир лучше. Она приглашала в эфир талантливых, но неизвестных, чтобы помочь им заявить о себе. Она собрала уникальные материалы: документы, письма, воспоминания тех, кто пережил войну. Благодаря неравнодушным людям, депутатам муниципального округа 78, эти материалы были изданы и превратились в альбом Памяти «1418 дней и ночей». Еще один альбом – «Округ, открытый городу и миру» – она подготовила к трехсотлетию Петербурга. Во всем, что она делала, был смысл и искра Божья.
В 90-е она в одночасье лишилась работы. Дело, которому отдавалось сердце, оказалось ненужным?!… Память о Зое Васильевне живет на магнитных лентах, на страницах прекрасных альбомов, сделанных ею и в сердцах тех неизвестных, кому она помогла когда-то сделать свой первый шаг.
Что с нами происходит?
Философ В.В. Розанов пишет письмо сыну, молодому офицеру: «Сейчас наша жизнь переходит значительнейший рубеж. За ним или новая Россия, или постепенное отмирание… Не хочется писать тебе, сколько всякой грязи, сколько навоза, в которых кто-то проклятый спит и видит утопить Россию».
Все, что сейчас происходит, – это призыв, призыв к пониманию, к исправлению. Проснуться надо! Встряхнуться. Не сидеть в окопе, в блиндаже. Мир не был готов к этой «войне», к пандемии.
За что она нам? За что-то. Наверное, мы так жили. Мы же человеческое лицо почти потеряли. Надо вынырнуть из этой грязи, из этого навоза. Это напоминание, как нагрешили мы все.
Сейчас, как на войне: или погиб, или выжил и приобрел новую силу, новый взгляд на себя и на мир, или согнулся человек, и ничем его не разогнуть. Не потому что он обязательно плохой, может, характер слабый. В такой ситуации надо волю иметь. Человек всегда проявляется в тяжелое время.
Я понимаю, что тоже нахожусь на каком-то другом измерении сейчас. Мое поколение видело три войны, трижды это ощутило: Отечественную, 90-ые и пандемию. Это война, конечно. Мировая.
Но на том же измерении, вероятно, находится и молодежь, пережившая 90-е годы – та же война. Страшное время…
О главном
Да, в 90-е рушилось всё. Стиралось с лица земли, как во время цунами, как во время войны. Старики стояли на улице, продавали что попало: шнурки, пластыри, нитки. Дети жили на чердаках, в подвалах, у помоек.
Как-то в 90-е годы я увидела на помойке связанное веревкой академическое подписное издание наших классиков. Я подумала, Господи, что ж это получается… Мне стало страшно. Я знаю, как люди во время войны топили буржуйки антикварной мебелью, но книги они не жгли! Полвека прошло с той войны, и тут я вижу книги на помойке. Я не смогла их там оставить. Мимо меня шли люди, и я стала предлагать им: « Возьмите, это хорошие книги! Возьмите…!»
90-е годы задержали развитие нашего общества, отбросили его назад.
Я всегда удивлялась своей матери и людям ее поколения. Удивлялась их ценностям и насколько эти ценности были нематериальны. Когда они уходили, был только узелок – это все, что они оставляли после себя.
Незадолго до того, как моя мать ушла из жизни, я узнала, что у нее в спине были осколки от военного снаряда. Углов должен был делать ей операцию, и я предложила заодно убрать и осколки. Но мать отказалась. «Пусть будут, это память». «Они ей не мешают, – сказал Углов, – пусть останутся с нею».
Когда по моему городу, лучшему городу мира, идет Бессмертный Полк – я иду с ними, все мои близкие и родные уже там, в том полку…
То военное поколение, поколение моего отца, матери было не готово к лихим 90-м годам. Они не могли понять, почему люди, которые прошли войну, которые день и ночь учились, потом учили, должны идти торговать на базар, чтобы прокормить семью.
Много лет я не могу найти в книжных магазинах стихи Юлии Друниной, которая девочкой ушла на фронт, прошла всю войну медсестрой, спасла сотни жизней. Она прошла через АД ВОЙНЫ и покончила с собой в 90-е (иссякли силы), написав: «…Как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть…»
В то время много людей ушло из жизни. Не могли вписаться в этот мир. Это поколение погибало, никого не обвиняя, не перекладывая вину на других. И сейчас гибнут люди, гибнут от этой чумы: очень много, в мирное время, по всей земле. Это всемирная катастрофа. Как можно не откликнуться – люди гибнут. Надо душу очистить. Об этом говорит Розанов. Акценты расставлены.
Вот почему патриарх Московский и всея Руси Кирилл с иконой Умиления, перед которой когда-то молился Серафим Саровский, объезжал Москву и просил всех молиться… За Россию, за весь мир. И все молились, вся Россия, чтобы чума отошла от нас. Это был Крестный ход.
Как жить и как победить?
Как жить? Будем так же жить или иначе? Посмотрим на себя, на свои поступки, на свою «авансцену», на все. На поколение молодое, которое кинулось на помощь, организовав волонтерские движения. Они же тоже рискуют жизнью. На медиков, которые с достоинством переносят испытания!
Натура у нас такая: всем помогать, все отдавать, потому мы и в войну выжили и победили, что все друг другу помогали. Были на высоте!
Высота побеждает. Как в балете. Высоту брали одну и ту же, но по-разному. Я помню спектакли Васильева. У него вся жизнь на высоте. Они оба, он и Максимова, просто не выходят у меня из головы. Тут еще дело в школе. Школа очень важна. Они ученики Лепешинской, Улановой, Плисецкой. Уланова танцевала Джульету, а ей было под 30. И был ошеломительный успех. Высота побеждает. Я могу понимать, что у меня не получается так, но я хочу, стремлюсь туда, к этой высоте. Сейчас в балете замечательная техника, но у тех, ПРЕЖНИХ, было еще что-то Божественное и какая-то тайна… Поэтому вспоминаю и Васильева с Максимовой, и Вишневскую, и Образцову. Уланову часто видела у нас в театре, она сидела на Вивьеновских местах. Как-то в одном интервью она заметила, что если что-то и умеет, то благодаря актерам Александринского театра.
Я в этот храм
Вступила ненароком,
Мне попросту в дороге повезло.
Под сводами души твоей высокой
Торжественно мне было и светло.
Эти воспоминания спасают. Возвращают к духовному. К той духовной простоте на сцене. «Душой исполненный полет». Для профессии важен опыт и знания. Но этого недостаточно. Должно быть еще что-то. Любовь! Без любви ничего не получается. Это невозможно отбросить. Будто о них сказал Ильин: «Есть только одно истинное «счастье» на земле – пение человеческого сердца. Если оно поет, то у человека есть почти все; почти, потому что ему остается еще позаботиться о том, чтобы сердце его не разочаровалось в любимом предмете и не замолкло».
Карантинные мысли
Мысли разные приходят на карантине. Нам дана передышка, чтобы мы как следует подумали. Культура – это СВЕРХЦЕННОСТЬ… но она перестала быть культурой. Мы что-то мелкое и ничтожное защищаем. Страшна слепота физическая, когда не видишь мать, отца, сестру, брата… Но не менее страшна духовная. Если нам и миру суждено спастись, то только возвращаясь к осмыслению и к Божественной красоте. Спасемся, если станем жить по совести и по заповедям и чаще вспоминать притчу о блудном сыне. Мы просто устали от этого бессердечия, от этого равнодушия и прагматизма, от технологической культуры. Утратили чувство благодарности. Подмен очень много… Театр стал отбивать желание жить. Бывает, смотришь: все так философски, так мудрено, а ничего не трогает. Я сейчас в искусстве ничего не понимаю. Я запуталась. Хочется убежать куда-то в пустыню, спастись, понимаете. Надежды все остались лишь на Бога. У каждого своя правда, конечно. Но есть какие-то незыблемые вещи. Вечные! По которым, хоть это непросто, надо стараться жить.
Ко времени
Сейчас такое время, что будет многое убираться и многое возникать. Наступит новая жизнь… Какова она будет, эта жизнь?! Зависит от нас… Будут использовать ВРЕМЯ. Кто-то перекрасится, перепудрится и пойдет дальше. Кто-то всю свою жизнь пересмотрит – одумается, раскается. Я понимаю, что этот журнал не просто взял и возник. Душа кричит! Отклик на время сегодняшнее – не могу молчать.
Книжка у нас получилась о людях. Хотелось бы, чтобы и этот журнал тоже был о людях.
Сегодняшняя катастрофа – чума – сорвет с нас маски и покажет истинное лицо. Все близко, всех видно, как на авансцене. И человек или преображается, или его нет…
Нужно обязательно выходить на авансцену. Но чтобы на нее попасть, нужно пройти всю сцену – весь жизненный путь. «В человеке величаем мы не человека, а его достоинства, именно то божеское начало, которое он смог развить в себе до высокой степени…» А.П. Чехов.
Я очень верю в молодых, в медиков, сражающихся сейчас, как на фронтах, с нашей общей бедой. Я хочу поклониться низко медикам. Дай Бог им терпения и сил! У нас много хороших людей, настоящих, поэтому мы обязательно справимся и победим. Пусть этот май будет победным, как тот, о котором писала Юлия Друнина:
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! – Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
Мария Симановская