Делюсь с Вам, уважаемый читатель, фрагментом из моей книги «Литературный театр «Классика» – неразгаданный феномен петербургской театральной культуры». Она посвящена санкт-петербургскому литературному театру «Классика», а также её основателю и бессменному художественному руководителю, заслуженному деятелю искусств России, доктору искусствоведения, профессору Дженни Николаевне Катышевой, возглавляющей созданный ею театр более 60 лет. Полностью книга выйдет из печати в 2021 году.
Алексей ВОРОНОВ, кандидат искусствоведения
«У вас вот лампочка. А у меня сердце перегорело, и то я ничего не говорю». Венедикт Ерофеев. Из записных книжек
С 2009 года в петербургском арт-кафе «Подвал бродячей собаки» с неизменным успехом идут моноспектакли актёра Леонида Таранова, поставленные заслуженным деятелем искусств России, профессором Дженни Катышевой. Благодаря этому творческому содружеству, на сцене «Бродячей собаки» появилось уже немало спектаклей, каждый из которых стал значительным событием в современном театральном Петербурге. К какому литературному первоисточнику не обращались бы Дженни Катышева и Леонид Таранов, «сверхзадача» их совместных постановок остаётся неизменной: вскрывать замысел автора с точки зрения содержания, находить в актуальном – вечное. Всё это в полной мере относится и к спектаклю «Москва – Петушки», поставленного Дженни Катышевой по мотивам одноимённой поэмы Венедикта Ерофеева, – одного из «бесприютных скитальцев» в русской литературе второй половины ХХ века, – премьера которого состоялась в 2018 году.
Венедикт Васильевич Ерофеев родился в 1938 году в пригороде Кандалакши.
Он был шестым ребёнком в семье начальника железнодорожной станции, репрессированного в 1945 году и отбывшего шестилетний лагерный срок «за антисоветскую пропаганду». Проведя школьные годы в детском доме и не получив никакой специальности, будущий писатель долгое время обитал как будто «между небом и землёй». Он метался по всей стране, поочерёдно вкалывая разнорабочим, грузчиком, бурильщиком геологической партии, сторожем в вытрезвителе, рабочим в стройтресте, монтажником кабельных линий связи, редактором и корректором студенческих рефератов, стрелком ВОХР, и даже… лаборантом паразитологической экспедиции ВНИИДиС по борьбе с окрылённым кровососущим гнусом.
Венедикт Ерофеев смолоду отличался незаурядной эрудицией и любовью к литературному слову. В 1970 году он закончил поэму в прозе «Москва – Петушки», ставшую своего рода «визитной карточкой» его творчества. Поэму неоднократно ставили в разных театрах, её отдельно друг от друга озвучивали многие актёры (в том числе Вениамин Смехов и Сергей Шнуров), а бард Игорь Куприянов написал песню «Москва – Петушки». В Москве установлена скульптурная группа, посвящённая героям «Москвы – Петушков». Однако, несмотря на большой интерес к этому произведению и огромное количество его сценических интерпретаций, настоящих больших удач среди них фактически не было. Не так-то просто поддаётся инсценированию особенный «ерофеевский стиль», для которого характерно сочетание сюрреализма и литературной буффонады.
Казалось бы, всё так просто – героя поэмы вытурили с очередной работы, и он отправляется с первой электричкой на станцию Петушки, где его ждёт красавица-подруга. В дорогу он прихватил с собой несколько бутылок дешёвого вина да нехитрую закуску, которые купил в привокзальном ларьке на последние копейки. По мере того, как электричка потихоньку отстукивает километры по подмосковным рельсам, наш герой знакомится со своими попутчиками, тоже прихватившими с собой «на дорожку». И начинается русское «вагонное застолье», по ходу которого пьют все: и взрослые, и оказавшийся в их компании подросток. Развесёлый поезд всё катит и катит – а между тем градус «сердечных взаимоотношений» между его пассажирами настолько зашкаливает, что, кажется, в нём может произойти всё что угодно, от всеобщего братания до коллективного мордобоя.
Герои поэмы хоть и находятся в хмельном угаре, однако не теряют связь с реальностью – просто она предстаёт в их интерпретации искажённой до неузнаваемости, точно в кривом зеркале. Они чувствуют себя по-настоящему свободными, почти счастливыми – и не замечают того, что их электричка уже давно не едет ни в какие Петушки, ни в какое «светлое будущее». Удивительно, но Ерофеев практически точно предсказал, в какую бездонную пропасть сорвётся этот поезд вместе с пассажирами – и его пророчество стало кошмарной явью «всего лишь» через 20 лет.
Несмотря на кажущуюся простоту сюжета, поэма «Москва – Петушки» на самом деле очень непроста, она содержит множество потаённых смыслов. Фантасмагорическое сочетание различных стилей и жанров в одном произведении – характерная особенность Венедикта Ерофеева. Вот как определял свой творческий стиль сам автор «Москвы – Петушков»: «Не смех со слезами, но утробное ржание с фарсом, музыку со сверхпрозаизмом, и так, чтобы это было исподтишка и неприметно. Все жанры слить в один, от рондо до пародии, на меньшее я не иду».
В спектакле театра «Классика» ключик к сценическому решению поэмы подобран, как поётся в одной песенке тех лет, «идеально, просто гениально». Всё представление смотрится на одном дыхании, заставляя вспомнить известное выражение «магия сцены». Одна из причин этой «магии» – фантастическая игра Леонида Таранова. Он так сверхвиртуозно перевоплощается в рассказчика и его попутчиков, что через какое-то время у зрителей возникает ощущение реального присутствия на сцене целой толпы галдящих, шумящих и философствующих пассажиров этого необычного поезда. Невозможно поверить, что на сцене – всего лишь один человек.
Ещё одна важная причина успеха спектакля – его режиссёрское решение, снайперски точно найденное Дженни Катышевой. Сценическая композиция инсценировки выстроена таким образом, что фокусируется, прежде всего, на духовных поисках главного героя. В анекдотическую, «лубочную» сюжетную канву спектакля то и дело вплетаются мотивы, отсылающие нас к «вечным» классическим текстам. Герой отчаянно пытается найти духовную опору, ответить себе на вопрос, зачем он живёт? А «кто-то в чёрном» – невидимый, но властный – тихонько и успокаивающе нашёптывает: «Да брось ты эту философию, будь проще. Живи, как все». Но от такой «сладкой жизни» героя почему-то охватывает такая тоска, что он в отчаянии бросается в тамбур, на подножку вагона. И тотчас же «невидимый искуситель» нашёптывает ему «дружеский» совет: «Прыгни с поезда – и всем сразу станет легче». Сразу же вспоминается картина Гюстава Доре «Искушение в пустыни»: на вершине горы стоит Христос, готовящийся к тому, чтобы принести себя в жертву во имя спасения всего человечества, – и тут же, рядышком, подобострастно изгибается льстивый Сатана, пытающийся отвратить Спасителя от его пути, искушая его земными соблазнами и прелестями.
Много лет назад Сергей Есенин, предчувствуя, что над ним готовится расправа, написал поэму «Чёрный человек». В финале спектакля «Москва-Петушки» эта же тема достигает невиданной остроты. Уже не один «искуситель», а целая свора «чёрных людей» преследует главного героя с тем, чтобы настигнуть его, схватить и ударить головой о Кремлёвскую стену. Да не просто ударить, а разбить её до кровищи! Мнимая «свобода», дарованная алкоголем, не приносит человеку счастья – наоборот, она делает его лёгкой добычей этой дьявольской системы «чёрных людей». И не случайно в сцене финальной расправы над героем звучит «Лакримоза» Моцарта. Ещё один человек, – пусть непутёвый и бесшабашный, но привыкший свободно жить и мыслить, – пал жертвой всесильной Системы, жестоко и беспощадно расправляющейся со всеми, кто осмеливается шагать «не в ногу».
Это трагическое противостояние Человека и Системы, «аукнувшееся» в поэме Венедикта Ерофеева, спустя много лет «откликнулось» в его собственной судьбе. С 1985 года писатель страдал раком гортани, ему требовалось длительное и сложное лечение. Жена и друзья несколько месяцев обивали пороги, добиваясь разрешения на его выезд за границу для проведения спасительной операции. В конце концов им удалось найти спонсоров и забронировать для больного место во французской клинике… но тут «с самого верха» поступил категорический приказ: «Ерофеева из страны не выпускать!». Причина, по которой писатель так и не смог получить загранпаспорт и визу, оказалась обычным «совдеповским идиотизмом»: бдительные чиновники, проверяя документы Венедикта Ерофеева, обнаружили у него перерыв в официальном трудовом стаже, продолжавшийся целых полтора года! После этого отказа участь писателя была трагически предрешена. В мае 1990 года Венедикт Ерофеев скончался и был похоронен в Москве, на Кунцевском кладбище. Его вдова Галина Павловна Носова не смогла перенести эту утрату – через три года после смерти мужа она покончила с собой, выбросившись с балкона их квартиры на тринадцатом этаже.
И это всего лишь одна семья, беспощадно раздавленная «летящим вперёд» паровозом из известной революционной песни. А ведь их было ещё немало, тех, которые навеки сгинули под колёсами состава, на полном ходу мчавшегося прямиком в пропасть, куда он в конце концов и рухнул вместе со всей страной.
Фото из личного архива А. Воронова