«У меня очень много антител», — сказал Лапотников и стянул маску на подбородок. Я не видела своего учителя более десяти лет и была поражена: время над ним не властно. Передо мной стоял все тот же Виктор Александрович.Я часто думаю о том, как «обнажает» нас время. Молодость отличный маскировщик. А чем старше становимся, тем яснее в наших глазах, в наших чертах и пластике то, с чем мы прошагали большую часть своей жизни.
Времени на общение было всего пару минут. Я слушала своего учителя и любовалась им.
Он из тех, из прежних. Старая школа учила, что «слово лечит». Что лечить надо человека, а не болезнь. Что при любой жалобе начинать нужно с полного осмотра. КТ, МРТ — это неплохо, но инструментальные исследования лишь подтвердят диагноз, точно поставленный по результатам пальпации, перкуссии и аускультации. Лапотников верен своей школе. А еще он не разучился сострадать, прослужив в медицине шесть десятков лет. Он — Врач.
В журнале «ECLECTIC», который выпускают студенты Института имени Алмазова, я наткнулась на статью под названием «Old school». Это диалог будущего врача и моего учителя — доктора медицинских наук, профессора, заведующего кафедрой сестринского дела и пропедевтики внутренних болезней Виктора Александровича Лапотникова.
Не секрет, что молодым часто свойственно ощущение, что до них не было ничего более-менее достойного. Именно поэтому статья в журнале «ECLECTIC» показалась мне бесценной. Два представителя очень разных поколений и одной профессии встретились на «перекрестке». У каждого свой путь и свой вектор, но они услышали друг друга.
Бесконечно рада за сегодняшних алмазовцев: у них есть Лапотников! Берегите, цените, любите! Таких кристально честных, таких порядочных, таких высококлассных врачей осталось совсем немного. У вас есть шанс услышать, почувствовать и сделать все, чтобы ваше время не именовали временем дилетантов.
Журнал «ECLECTIC» позволил нам напечатать полный текст той самой статьи. Делаем это с большим удовольствием.
Мария Симановская
Old schoolВиктор Александрович, почему Вы решили связать свою жизнь с медициной?
После войны на улицах, в транспорте, в магазинах можно было встретить инвалидов — участников ужасной войны и великой победы нашего народа над фашизмом. Их было много. Они были без ног, без рук, кто-то — с пугающими клешнями вместо кистей рук. Потом, когда я учился в институте, я узнал, что эта «клешня» называется рукой Крукенберга — по имени немецкого хирурга, предложившего метод хирургического расщепления культи предплечья на две подвижные бранши из локтевой и лучевой костей, что позволяло человеку без кистей рук брать предметы и обслуживать себя. Было больно и страшно смотреть и на изуродованные ожогами лица без бровей и ушей, без губ, век и ресниц. Мы угадывали: без ног — подорвался на мине, без рук — наверное, сапер, а с ожогами лица — танкист. Это были очень молодые мужчины — вашего возраста. Были и девушки. И в нашей школе был участник войны — учитель рисования без руки. Очень хотелось сделать им новые руки и ноги.
А в нашей большой многонациональной коммунальной квартире меня иногда просили посидеть с кем-то из заболевших соседей. Тогда я впервые увидел, как мучается в болезни человек и как он умирает. Это и легло в основу моего желания стать врачом.
Когда Вы только начинали заниматься медициной, что Вы ожидали от будущего? Как Вы представляли себе медицину через 10, 20, 40 лет? И что из того, что произошло в медицине к сегодняшнему дню, Вы никак не могли предвидеть?
Что ожидал от будущего? Просто хотел работать, чтобы понять: «А я могу, а это мое?» Был страх: смогу ли я реализовать на практике свои знания, без подсказок.
Благодаря таким достижениям, как создание микроскопа голландцами Янсеном и Левенгуком, изобретение методов прижизненной аспирационной биопсии костного мозга отечественным терапевтом, гематологом профессором Аринкиным и методов измерения артериального давления врачом-хирургом Коротковым, технологии катетеризации сердца немцем Вернером Форсманом, которую он испытал на себе, я ожидал быстрого прогресса в эндоваскулярной и эндоскопической хирургии и кардиологии. А результаты работы по цито- и иммуногенетике, которые проводились в те годы, давали надежу на прогресс в трансплантологии, онкологии и гематологии.
Чего не ожидал? Клонирования и возможности «производства» человека с заданными характеристиками в «пробирке», без мамы и папы. Не ожидал, «не предвидел», того, что, как ни парадоксально, несмотря на достижения в теоретической и практической медицине, с каждым шагом на пути этого технологического развития престиж врачебной профессии будет все ниже — даже ниже, чем в годы моего поступления в медицинский институт.
В последние годы (или даже десятилетия) в здравоохранении появились несколько неоднозначные тенденции. Например, в общественное сознание неумолимо просачивается принцип «пациент всегда прав», понятие «медицинская услуга» вытесняет понятие «медицинской помощи». Что Вы думаете по этому поводу?
Моя позиция: пациент часто бывает неправ. Это потому, что врач не сумел объяснить, «достучаться» до больного, чтобы тот понял важность и необходимость выполнения рекомендаций. И еще потому, что врач не вызвал доверия, не расположил к себе своей манерой задавать вопросы, внешним видом, позой.
Конечно, могут влиять и усталость врача, и дефицит времени. Пациент может быть неправ потому, что не понял врача из-за тяжести своего заболевания и психоэмоционального состояния, возрастных изменений памяти или предвзятого мнения, сложившегося из-за отрицательного опыта от предшествующего контакта с медицинскими работниками.
«Просачивание» принципа «пациент всегда прав» тоже неслучайно. По моему мнению, одна из причин, как это ни парадоксально, это прогресс медицины — новые технические возможности диагностики, в которой участвует не один врач, а целая команда. Каждый из врачей дает заключение после обследования пациента на своем приборе/аппарате. В аппарате может быть и аналитическая программа, позволяющая дать заключение о выявленных у пациента нарушениях. У больных складывается и закрепляется убеждение, что диагностирует не врач, а аппарат. А у врача возникает вера в неограниченные возможности аппаратуры и слабые диагностические возможности непосредственного общения и объективного исследования больного. Надобность в умении слушать и услышать больного отпала, тем более что при современных технологиях врачу можно вообще не разговаривать с больным и не осматривать его.
А без умения слушать и услышать пациента нет оценки его как личности. Именно это чаще всего и вызывает негативное отношение к врачу. До 90 % жалоб пациентов на врачей связаны не с ошибками в диагностике и лечении заболевания, а с недостатками общения.
Врач-инфекционист, академик Александр Федорович Билибин отмечал, что стремление к техническому прогрессу в медицине не должно приводить к потере необходимых врачу качеств — сердечности, любви к людям, человечности.
Что я думаю о понятиях «медицинская услуга» и «медицинская помощь»? Я поступал в медицинский институт, чтобы оказывать медицинскую помощь. И когда я приезжал на вызов к больному, я приезжал оказывать медицинскую помощь, а не услугу. Говорят, что как корабль назовешь, так он и поплывет. Понятие «медицинская услуга» влияет на снижение престижа профессии врача и медицинской сестры: врач становится слугой, а медсестра — прислугой. И еще: понятие «медицинская услуга» ставит в позицию виноватых тех, кто ее оказывает — слугу и прислугу. Поэтому «в общественное сознание неумолимо просачивается принцип “пациент всегда прав”».
с Владимиров АлмазовымКак врач должен относиться к своему пациенту? А как пациент должен относиться к врачу?
Кто-то из известных отечественных педиатров говорил студентам, что к своему пациенту — больному ребенку — нужно относиться как к своему родному ребенку. Этот совет применим и в работе со всеми больными, независимо от их возраста. И еще. После одного из обходов отделения Владимир Андреевич Алмазов, тогда еще не академик, а доцент кафедры факультетской терапии, сказал мне, лечащему врачу, допустившему задержку в обследовании больного: «Не будьте равнодушны к больным».
Как пациент должен относиться к врачу? А как врач относится к пациенту, так и пациент будет относиться к врачу.
За время своей профессиональной деятельности Вы сменили несколько медицинских специальностей. Перечислите их, пожалуйста, для наших читателей. Какая из них была Вам ближе всего и почему?
Так складывались обстоятельства и производственная необходимость, что мне пришлось работать врачом неотложной помощи, гематологом, терапевтом, эндокринологом, кардиологом, заведовать терапевтическим отделением и консультировать больных в отделении анестезиологии и реанимации. Все медицинские специальности и профили работы объединяет одно — больной человек и его родственники со своими проблемами. Но независимо от профиля работы надо уметь общаться с больным и его близкими, устанавливать взаимопонимание и вызывать доверие к себе как к врачу.
Я вспоминаю работу врачом неотложной медицинской помощи. Это была хорошая школа, которая научила меня принимать решения быстро, устанавливать контакт с больным и его окружением и рассчитывать только на свои умения и навыки выполнения манипуляций. Необходимо было сохранять спокойствие при некорректном поведении больного и его родственников. На «неотложке» я был «один на один» с больным. Мобильных телефонов не было. Шофер в машине, на улице. Нужно было научиться не переносить на больного раздражение из-за того, что пришлось во дворе искать его подъезд, а на лестнице нет света и не работает лифт; из-за того, что вообще-то могли бы встретить врача, а не укорять за долгое ожидание. Это была хорошая школа.
Что касается отделения анестезиологии и реанимации, то здесь, как и на «неотлоге», врачу необходимо быстро и верно ориентироваться в ситуации, стабильно выполнять все манипуляции, знать аппаратуру и уметь ей пользоваться. И не терять самообладание. Здесь я остро почувствовал дефекты своих знаний нормальной и патологической физиологии, аппаратуры. Работа анестезиолога и реаниматолога — это работа в команде, поэтому и успех зависит от работы всей команды и взаимопонимания всех ее членов и умения сотрудничать с ними.
Как думаете, насколько влияет на личность человека его специальность? Важно ли как можно раньше определиться с ней? Что делать, если нравится многое и трудно выбрать что-то одно?
Как влияет на личность врачебная специальность, я не знаю. Надо посмотреть исследования. Как влияет на здоровье врачей специальность — известно. Группы риска: хирурги, анестезиологи, врачи отделений анестезиологии и реанимации.
Конечно, лучше определиться со специальностью как можно раньше. С третьего курса у вас начинается изучение клинических дисциплин и будет возможность определиться с выбором. Но нужно и самим проявлять активность кроме чтения учебников, руководств и статей, чтобы узнать особенности работы врачей и состав больных соответствующих отделений. Это и участие в работе студенческого научного общества на кафедрах, где проводятся обсуждения клинических ситуаций, это и производственная практика, которая, по моему личному опыту, может много дать, если не относиться к ней как к «экскурсионному посещению лечебного учреждения».
Наши сверстники находятся в самом начале своего карьерного пути. Вспоминая те времена, когда Вы начинали свой профессиональный путь в медицине, какие советы Вы могли бы дать нашим читателям?
Советы простые:
Если есть цель, идите к ней и не откладывайте на завтра.
Заставляйте себя преодолевать лень, усталость и плохое настроение.
И еще: следите за своим внешним видом, поддерживайте свою физическую форму и питайтесь нормально — не на ходу, не на улице.
Сравнивая свои студенческие годы и нынешнее студенчество, какие основные различия Вы наблюдаете?
Больших различий не нахожу.
Вы так же думаете, что у вас все еще впереди и много времени.
Вы так же можете «сачкануть».
Вы так же хотите, чтобы вас понимали, и так же хотите быть любимыми.
Вы так же страдаете от своих комплексов.
Вы так же мучаетесь, когда дома проблемы между родителями.
Вы так же не хотите сразу вылезать из-под теплого одеяла, и это одна из причин ваших (как и в мое студенчество) опозданий на занятия.
А различия (это мое мнение):
Вы более категоричны и более обидчивы.
Больше предъявляете требований к другим, но не к себе.
И — не обижайтесь — ниже уровень повседневного (бытового) этикета и общей культуры.
С медицинскими сестрамиЕсть мнение, что в течение довольно длительного периода на протяжении российской истории студенчество представляло довольно активный общественно- политический слой общества. Так ли это было во времена Вашего студенчества? А сейчас?
Я могу сказать, что в мои студенческие годы (1959–1965) мы были активной общественной силой. Это движение студенческих строительных отрядов, которое реализовалось в работе строй-, сельхоз- и медотрядов. Это донорство, студенческие агитбригады и шефство над трудными подростками.
Вы посвятили значительную часть своей жизни развитию сестринского дела, в том числе образования в области сестринского дела. Расскажите, пожалуйста, почему это важно? Какими качествами должны обладать медсестры, чтобы считаться профессионалами своего дела?
Дело в том, что медсестры составляют больше половины всех медицинских работников в мире. Медицинская сестра больше времени находится рядом с больным и помогает ему. Она чаще, чем врач, поддерживает умирающего до момента его смерти. Потребность в медицинских сестрах прогрессирует. Один из факторов — демографическая ситуация, старение населения, а также изменение вечных семейных ценностей и традиций: изменение отношения не только к свои родителям-старикам, но и больным родственникам вообще, и даже к детям. Экономическое благополучие, формируя у членов общества психологию потребления и комфорта, оправдывает перекладывание решений физических и психоэмоциональных проблем по уходу за их больными родственниками на сестринский персонал. И другой фактор — это прогресс медицины. Один врач не может управляться со сложными медицинскими технологиями. Чаще всего это медицинская бригада (команда), в составе которой работают медицинские сестры, подготовленные в соответствии с современными требованиями. От взаимодействия системы «врачи — пациенты — медицинские сестры» зависит не только качество и безопасность медицинской помощи, но и авторитет врача. Я никогда не забуду медицинских сестер, которые помогали мне принять правильные решения в трудных клинических ситуациях.
Какой должная быть медицинская сестра?
Профессионально грамотной и неравнодушной.
Вам довелось работать с Владимиром Андреевичем Алмазовым. Всем нам знакомы истории и легенды о его личных и профессиональных качествах, а можете ли Вы поделиться личным впечатлением, может быть, какой-то интересной историей из вашей совместной практики?
Владимир Андреевич отличался обязательностью и точностью выполнения своих обещаний, он умел поддержать авторитет молодых врачей. Я был лечащим врачом больной с острым лейкозом. Больным с такими заболеваниями крови необходимо выполнять диагностические стернальные пункции, чтобы оценить динамику заболевания и эффект проводимой терапии. Больная сомневалась, что я, молодой врач, смогу безопасно выполнить эту манипуляцию. Профессор Владимир Андреевич Алмазов, который делал обход гематологических палат, уверял ее, что у меня «золотые руки» и что больные могут подтвердить это. Но оценив ее эмоциональное состояние, он пообещал, что обязательно будет рядом с ней в процедурном кабинете при выполнении мною пункции. На следующий день в назначенное время Владимир Андреевич, наблюдая за моими действиями, приговаривал: «Господи, как у него это прекрасно все получается!», а обращаясь к пациентке, сказал: «Какой хороший у Вас врач!»
Кем Вы восхищались в студенческие годы в профессиональном плане?
Это были наши преподаватели. После их лекций, практических занятий и операций, которые мы наблюдали, хотелось стать хирургом, акушером, терапевтом. В выборе направления работы много значит личность преподавателя как профессионала и как человека. На меня оказали большое влияние в выборе терапевтического направления будущей работы Зинаида Алексеевна Гастева, Юдифь Петровна Уринсон и Владимир Андреевич Алмазов. Зинаида Алексеевна и Юдифь Петровна были выпускницами женского медицинского института — 1-го ЛМИ им. академика И.П. Павлова. Они начинали работать и работали, когда не было нынешних технических и лабораторных методов диагностики, а точность диагностики и лечения зависела от умения сбора анамнеза и осмотра больного. Необходимо отметить, что сбор анамнеза и осмотр больного по органам и системам позволяют поставить первичный диагноз у 70 % больных. Зинаида Алексеевна и Юдифь Петровна как врачи прошли все войны, выпавшие на нашу страну после революции 1917 года, были награждены орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Они и Владимир Андреевич вели занятия и обсуждали больного так, что было стыдно приходить на занятия или входить в палату к больному неподготовленным.
Какие проблемы в современном образовании (медицинском и не только) Вы видите?
Трудный вопрос. Скажу о медицине. Мне кажется, что есть опасность подготовки студента-медика к работе по инженерной модели, когда диагностический и лечебный процесс — это конвейер, а больной — это не личность, а сложная система, в которой нужно определить поврежденное звено или испорченную деталь и заменить их.
И, при всей важности симуляционых технологий, у них есть главный недостаток — они не вызывают чувство опасности, не развивают чувство беспокойства за пациента и за себя. Есть риск, что кто-то из врачей будет относиться к больному как к неодушевленному объекту — роботу для манипуляций.
Во время лекций Вы иногда упоминаете, что в процессе личностного развития преодолели многие комплексы и проблемы, которые часто угнетают молодых людей: например, перестали заикаться. Время идет, а борьба с комплексами среди молодежи все еще актуальна. Можете поделиться, как Вам удалось совладать с неуверенностью и как воспитать в себе сильную личность?
Трудный вопрос для ответа. Я уверен, что если есть цель (а не просто слова «мне нравится медицина»), то к ней надо идти. Тогда комплексы из-за пятнышка на носу и не совсем изящной фигуры не остановят вас.
С комплексами можно «бороться» по-разному: покрасить волосы в зеленый цвет, вставить кольцо в нос и ходить с обнаженным пупком. Это поможет идти к цели? А можно так готовиться и так решать задачи, например, по физике, что весь класс будет обращаться к вам за их решением, забыв и про ваше «пятнышко», и про «фигуру». Почему вспомнил физику? Потому что тогда один из вступительных экзаменов в медицинские вузы был по физике.
Заикание. Мне повезло. Я заикался несильно, и только когда волновался. Но у меня была цель — я хотел стать врачом и понимал, что это будет мне мешать на вступительных экзаменах в институт, а потом и в работе. Начал дома перед зеркалом (чтобы видеть свое лицо и гримасы при заикании) декламировать стихи, петь песни, рассказывать выученный материал по темам уроков, записался в драматический кружок при школе, в институте выступал в студенческих капустниках и агитбригаде.
О сильной личности. Я уверен, что сильная личность познается по поведению и принятию решения в критической ситуации: между жизнью и смертью, предательством и долгом. Эта ситуация может быть внезапной (землетрясение, пожар, авария) или длительной (болезнь, война).
Примеры из врачебной практики известны многим. Это изменения поведения и отношения к близким и окружающим у людей, которые узнали о неизлечимой, мучительной болезни — своей собственной или родственника (жены, мужа, ребенка). Много примеров из истории Великой Отечественной войны, блокадного Ленинграда, когда как бы слабые по мнению окружающих люди оказывались сильными личностями, а считавшиеся сильными оказались слабыми, и даже подонками и предателями.
Я не знаю, сильная ли я личность. Хотелось бы таковой быть, как был моей отец.
А вот еще тоже любопытная воспитательно-методическая тема: расскажите, пожалуйста, как Вам удалось бросить курить?
Ожирение, как и курение, говорил академик, эндокринолог Василий Гаврилович Баранов, — это болезнь слабой воли. И я решил проявить волю, правда, поздно (три года назад), и это получилось. Хочу отметь, что наша неряшливость, необязательность, недостаточная личная гигиена (чистота тела, белья и одежды) и прочее, и прочее — это тоже проявления лени как дефицита воли.
Мы бы хотели попросить Вас обратиться к нашим читателям с мотивационной речью, которая поможет им стать хорошими врачами и хорошими людьми.
С «мотивационной речью» не получилось.
Мне нравится высказывание выдающегося канадского врача Уильяма Ослера, которое я хочу привести вам вместо мотивационной речи:
«Врач нуждается в культуре не менее, чем в науке. Он может достичь учености Гарвея и обладать искусством Сиденхема, и тем не менее ему может не хватать тонких качеств сердца и ума, которые так много значат в жизни».
Беседовал Илья Потапов
Фото Полины Нанинец и из личного архива В.А. Лапотникова
Ссылки на ресурсы журнала «ECLECTIC»
taplink.cc/eclectic_izdat
vk.com/eclectic_almaz
instagram.com/eclectic_izdat (@eclectic_izdat)
Времени на общение было всего пару минут. Я слушала своего учителя и любовалась им.
Он из тех, из прежних. Старая школа учила, что «слово лечит». Что лечить надо человека, а не болезнь. Что при любой жалобе начинать нужно с полного осмотра. КТ, МРТ — это неплохо, но инструментальные исследования лишь подтвердят диагноз, точно поставленный по результатам пальпации, перкуссии и аускультации. Лапотников верен своей школе. А еще он не разучился сострадать, прослужив в медицине шесть десятков лет. Он — Врач.
В журнале «ECLECTIC», который выпускают студенты Института имени Алмазова, я наткнулась на статью под названием «Old school». Это диалог будущего врача и моего учителя — доктора медицинских наук, профессора, заведующего кафедрой сестринского дела и пропедевтики внутренних болезней Виктора Александровича Лапотникова.
Не секрет, что молодым часто свойственно ощущение, что до них не было ничего более-менее достойного. Именно поэтому статья в журнале «ECLECTIC» показалась мне бесценной. Два представителя очень разных поколений и одной профессии встретились на «перекрестке». У каждого свой путь и свой вектор, но они услышали друг друга.
Бесконечно рада за сегодняшних алмазовцев: у них есть Лапотников! Берегите, цените, любите! Таких кристально честных, таких порядочных, таких высококлассных врачей осталось совсем немного. У вас есть шанс услышать, почувствовать и сделать все, чтобы ваше время не именовали временем дилетантов.
Журнал «ECLECTIC» позволил нам напечатать полный текст той самой статьи. Делаем это с большим удовольствием.
Мария Симановская
Old school
Виктор Александрович, почему Вы решили связать свою жизнь с медициной?
После войны на улицах, в транспорте, в магазинах можно было встретить инвалидов — участников ужасной войны и великой победы нашего народа над фашизмом. Их было много. Они были без ног, без рук, кто-то — с пугающими клешнями вместо кистей рук. Потом, когда я учился в институте, я узнал, что эта «клешня» называется рукой Крукенберга — по имени немецкого хирурга, предложившего метод хирургического расщепления культи предплечья на две подвижные бранши из локтевой и лучевой костей, что позволяло человеку без кистей рук брать предметы и обслуживать себя. Было больно и страшно смотреть и на изуродованные ожогами лица без бровей и ушей, без губ, век и ресниц. Мы угадывали: без ног — подорвался на мине, без рук — наверное, сапер, а с ожогами лица — танкист. Это были очень молодые мужчины — вашего возраста. Были и девушки. И в нашей школе был участник войны — учитель рисования без руки. Очень хотелось сделать им новые руки и ноги.
А в нашей большой многонациональной коммунальной квартире меня иногда просили посидеть с кем-то из заболевших соседей. Тогда я впервые увидел, как мучается в болезни человек и как он умирает. Это и легло в основу моего желания стать врачом.
Когда Вы только начинали заниматься медициной, что Вы ожидали от будущего? Как Вы представляли себе медицину через 10, 20, 40 лет? И что из того, что произошло в медицине к сегодняшнему дню, Вы никак не могли предвидеть?
Что ожидал от будущего? Просто хотел работать, чтобы понять: «А я могу, а это мое?» Был страх: смогу ли я реализовать на практике свои знания, без подсказок.
Благодаря таким достижениям, как создание микроскопа голландцами Янсеном и Левенгуком, изобретение методов прижизненной аспирационной биопсии костного мозга отечественным терапевтом, гематологом профессором Аринкиным и методов измерения артериального давления врачом-хирургом Коротковым, технологии катетеризации сердца немцем Вернером Форсманом, которую он испытал на себе, я ожидал быстрого прогресса в эндоваскулярной и эндоскопической хирургии и кардиологии. А результаты работы по цито- и иммуногенетике, которые проводились в те годы, давали надежу на прогресс в трансплантологии, онкологии и гематологии.
Чего не ожидал? Клонирования и возможности «производства» человека с заданными характеристиками в «пробирке», без мамы и папы. Не ожидал, «не предвидел», того, что, как ни парадоксально, несмотря на достижения в теоретической и практической медицине, с каждым шагом на пути этого технологического развития престиж врачебной профессии будет все ниже — даже ниже, чем в годы моего поступления в медицинский институт.
В последние годы (или даже десятилетия) в здравоохранении появились несколько неоднозначные тенденции. Например, в общественное сознание неумолимо просачивается принцип «пациент всегда прав», понятие «медицинская услуга» вытесняет понятие «медицинской помощи». Что Вы думаете по этому поводу?
Моя позиция: пациент часто бывает неправ. Это потому, что врач не сумел объяснить, «достучаться» до больного, чтобы тот понял важность и необходимость выполнения рекомендаций. И еще потому, что врач не вызвал доверия, не расположил к себе своей манерой задавать вопросы, внешним видом, позой.
Конечно, могут влиять и усталость врача, и дефицит времени. Пациент может быть неправ потому, что не понял врача из-за тяжести своего заболевания и психоэмоционального состояния, возрастных изменений памяти или предвзятого мнения, сложившегося из-за отрицательного опыта от предшествующего контакта с медицинскими работниками.
«Просачивание» принципа «пациент всегда прав» тоже неслучайно. По моему мнению, одна из причин, как это ни парадоксально, это прогресс медицины — новые технические возможности диагностики, в которой участвует не один врач, а целая команда. Каждый из врачей дает заключение после обследования пациента на своем приборе/аппарате. В аппарате может быть и аналитическая программа, позволяющая дать заключение о выявленных у пациента нарушениях. У больных складывается и закрепляется убеждение, что диагностирует не врач, а аппарат. А у врача возникает вера в неограниченные возможности аппаратуры и слабые диагностические возможности непосредственного общения и объективного исследования больного. Надобность в умении слушать и услышать больного отпала, тем более что при современных технологиях врачу можно вообще не разговаривать с больным и не осматривать его.
А без умения слушать и услышать пациента нет оценки его как личности. Именно это чаще всего и вызывает негативное отношение к врачу. До 90 % жалоб пациентов на врачей связаны не с ошибками в диагностике и лечении заболевания, а с недостатками общения.
Врач-инфекционист, академик Александр Федорович Билибин отмечал, что стремление к техническому прогрессу в медицине не должно приводить к потере необходимых врачу качеств — сердечности, любви к людям, человечности.
Что я думаю о понятиях «медицинская услуга» и «медицинская помощь»? Я поступал в медицинский институт, чтобы оказывать медицинскую помощь. И когда я приезжал на вызов к больному, я приезжал оказывать медицинскую помощь, а не услугу. Говорят, что как корабль назовешь, так он и поплывет. Понятие «медицинская услуга» влияет на снижение престижа профессии врача и медицинской сестры: врач становится слугой, а медсестра — прислугой. И еще: понятие «медицинская услуга» ставит в позицию виноватых тех, кто ее оказывает — слугу и прислугу. Поэтому «в общественное сознание неумолимо просачивается принцип “пациент всегда прав”».
